В продолжение темы, поднятой предпринимателем Виктором Холопенко на конференции по качеству и управлению изменениями  в Новокузнецке (25-26.11.2010)... Представитель известного рода предпринимателей В.П. Рябушинский в статьях «Русский хозяин» и «Купечество московское», написанных им в эмиграции, выделил пять типов русского купца:

Эпизод статьи Елены Перелетовой 

"Деловая этика русского раскола", журнал "Top-manager",  № 47 за 2005 г.

Что сразу бросается в глаза, практически все они, обитатели этой половины, основатели и наследники известных купеческих фамилий, а позже крупные торговцы и промышленники — Морозовы, Рябушинские, Прохоровы, Носовы — были старообрядцами (они же — раскольники и староверы).

• «Хозяева в душе, работящие, бережливые, деловитые. Они — организаторы труда, созидатели ценностей, накопители мировых богатств».

• «Святые, бескорыстные, неприхотливые, невзыскательные. Для них житейские блага не имеют никакого значения».

• «Завистники, люди озлобленные и бесплодные».

• «Бесхозяйственные люди, безалаберные, лишенные делового чутья и понимания, бездарные, расточительные, бестолковые, ленивые. Сюда же можно отнести фантазеров, далеких от жизни теоретиков и наивных мечтателей».

• «Пассивное большинство».

К началу ХХ века в реальном секторе экономики Российской империи активно действовали два мощных лобби: иностранцы и купцы-старообрядцы.

В биографиях известных купцов не раз упоминается, что не власть, слава и деньги двигали предпринимателями, не они были целью жизни, а дело. Дело, которое становилось своеобразным служением. К работе, труду староверы относились так же серьезно и ревностно, как к исполнению религиозных обрядов. Что и придавало их жизни регламентированность, упорядоченность, почти не свойственную остальной части населения. А если к этому прибавить еще жесткие ограничения, отказ от роскоши, почти аскетический быт, то становится понятно, почему предприниматели-старообрядцы так быстро богатели и легко обходили конкурентов. «Все для дела — ничего для себя» — такова была позиция основателя династии Рябушинских.

Именно купцы-старообрядцы задавали тон в предпринимательской среде. Авторитет староверов был настолько велик, что для совершения сделки им не требовалось подтверждения кредитоспособности, договоров, расписок, достаточно было честного слова, скрепленного крестным знамением. Тимофей Саввич Морозов, отправляясь в деловые поездки, никогда не брал с собой крупные суммы денег, он пользовался своим авторитетом как своеобразной формой кредита. Любой мог дать ему в долг, зная твердо, что после возвращения в Москву он отдаст все сполна и его не придется «стирать в порошок». Кстати, это выражение имеет прямое отношение к купеческому делопроизводству. Дело в том, что имена должников и суммы долга купцы обычно записывали мелом на притолоке, а если по истечении оговоренного срока должник не объявлялся, долг прощали («яко же и мы оставляем должникам нашим»), а надпись «стирали в порошок». Это наносило сокрушительный удар по репутации, поэтому быть «стертым» боялись.

Между прочим, до сих пор существует мнение, что сделки под честное слово были распространены только внутри старообрядческих общин, что единоверцев обманывать запрещалось, а «чужих» не возбранялось. Это представление, противоречащее главному принципу деловой этики староверов «неправедное богатство — зло», возникло, скорее всего, вне предпринимательской среды. Обособленность и сплоченность старообрядцев вызывали почти суеверный ужас у большинства населения, не привыкшего к такому абсолютно не по-российски серьезному отношению к своей жизни, к делу и своему окружению.

Как же так получилось, что посреди вечной российской расхлябанности, бесхозяйственности вдруг возникает совершенно особая каста предпринимателей, уникальное сочетание глубокой веры и зажиточного быта? Не пьянствуют, не играют, не развратничают, не мошенничают, честно делают свое дело и при этом наживают колоссальные состояния на глазах у тех, кто оправдывает свою нечистоплотность тем, что в России не воровать невозможно.

Обычно исследователями этого феномена приводятся две причины — либо он объясняется через устойчивое этическое своеобразие (по Максу Веберу), то есть внутренние мировоззренческие установки, либо через «эффект гонимой группы» (по У. Петти), обусловленный внешними социальными условиями или положением «меньшинства» в обществе.

С момента разрыва с Церковью, который произошел сразу после богослужебной реформы патриарха Никона, старообрядцы оказались в положении «гонимой группы», преследуемой властями вплоть до 1905 года, когда вышел манифест Николая II «Об укреплении начал веротерпимости». Видимо, ощущение избранности, особой миссии (сохранение истинной веры и традиций), сравнимое только с богоизбранностью иудеев, давало силы и помогало достойно существовать в довольно враждебной среде.

В русской православной традиции в то время не было богословски обоснованной предпринимательской этики. Сложилось достаточно устойчивое мнение о том, что церковная жизнь должна ограничиваться сферой духовного спасения, а все остальное — «мирская суета», недостойная внимания. Предпринимательство считалось своего рода «зоной риска» — погоня за прибылью, страстная погруженность в дела легко приводят к забвению подлинных духовных добродетелей. Даже русские пословицы предупреждали, что богатство всегда таит опасность погибели: «Пусти душу в ад — будешь богат», «Копил, копил да черта купил».

Самые религиозные православные купцы отмаливали каждый свой «выход в рынок», жертвовали огромные суммы («на церковь»), искупая свое чувство вины за то, что приходится заниматься «грязным делом».

Историк Голубинский писал по этому поводу: «Наши купцы, столько усердные во внешней молитве, столько приверженные к храмам и теплящие в своих лавках неугасимые лампадки, до такой степени мало наблюдают честности в торговле, что можно подумать, будто они теплят лампадки затем, чтобы Бог помогал им обманывать людей».

Для предпринимателей-старообрядцев торговля перестала быть «грязным делом». Мировоззрение староверов осталось православным, однако поменялись акценты. В понимании хозяйственных вопросов они чаще апеллировали к Ветхому Завету. Предпринимательская активность воспринималась ими (и в этом староверы очень близки к протестантам) как сфера непосредственного служения Богу и самореализации личности. Лишь неправедное богатство — зло, но благословен тот, кто наживает богатство и кормит других. Торговля, если не брать лишнего, узаконена, «честные гири угодны Богу».

Старообрядцы не только в этом отношении были новаторами и реформаторами. Хотя стержнем их умонастроения и поведения всегда оставались консервативные ценности, они вынуждены были адаптировать эти свои ценности «в миру». Благодаря староверам удалось сохранить для будущих поколений коллекции древних икон, книг, многие древнерусские литературные жанры (патерик, мартиролог, духовные стихи), византийскую традицию пения по крюкам. Но экономические и технологические инновации — тоже во многом их заслуга. Староверы, особенно поколение конца XIX века, отнюдь не чурались научных и технических достижений. Например, в имении Рябушинских появилась первая в округе небольшая гидроэлектростанция (которая вплоть до тридцатых годов обеспечивала электроэнергией окрестные села), они же были владельцами первого в Москве автомобиля. В 1905 году Дмитрий Павлович Рябушинский, выпускник Московского университета, основал в имении научную

аэродинамическую лабораторию (с крупнейшей в Европе аэродинамической трубой). Вскоре после революции в Москве был организован ЦАГИ и все оборудование вывезли туда. На базе другой лаборатории Рябушинского, гидродинамической, в 1930-е годы был открыт филиал института ВОДГЕО в Кучино.

В отличие от многих сект, которые отгораживались от «мира» с его суетностью, соблазнами, тем более от торговли (боже упаси!), староверчество стремилось этот «мир» преобразить. Старообрядцы не просто желали личного спасения, они стремились к устроению и здесь, на Земле, всей жизни по-божьи, с благами земными, с «благоденственным и мирным житием». Поэтому усилиями купцов-староверов преображалась и социальная среда вокруг них.

В тех местах, где существовали старообрядческие общины, практически все население было грамотным. Зажиточность местных крестьян сочеталась с не менее высоким культурным уровнем. Почти во всех этих поселениях создавались «самородные» старообрядческие школы.

Мельников-Печерский подчеркивает, что староверы помогали только «своим». И здесь он не вполне объективен, поскольку судит о староверах довольно предвзято. Хотя они действительно очень серьезно подходили к подбору кадров на своих предприятиях и гораздо охотнее брали на работу братьев по вере, но главным критерием было не единоверие, а порядочность и хорошая репутация работника. Многие сами занимались воспитанием своих кадров. И это прекрасно видно на примере Трехгорной мануфактуры Прохорова.

Одним из важнейших факторов, определявших успех прохоровских предприятий, была многолетняя целенаправленная работа по обучению специалистов. При мануфактуре существовала частная школа ремесленных учеников, которая затем превратилась в мануфактурно-техническое училище, выпустившее сотни высококвалифицированных рабочих и мастеров. Это была первая школа такого рода, которая стала основой ремесленного обучения в России.

Руководство Трехгорной мануфактуры заботило не только повышение эффективности производства, но также в очень большой степени сохранение и возрождение здорового уклада жизни.

Об Авторе рекомендованной работы: Владимир Павлович Рябушинский (1873-1955) - предприниматель, банкир, общественный деятель. Член банкирского дома братьев Рябушинских (1902), директор правления Товарищества Окуловских писчебумажных фабрик. Член правления Московского банка, член Московского отделения Совета торговли и мануфактур, член Попечительного совета Московского Коммерческого института. Эмигрировал.

Читать работу Рябушинского