Мы можем взять людей, которые боялись, что не обладали творческими способностями, и через ряд шагов, через своего рода маленькие победы, можем привести их к тому, что страх сменится дружественностью, и они поразятся себе. Этот переход невероятен. Мы встречаемся с этим в дизайнерских школах постоянно. Люди из всех сфер деятельности, они считают себя чистыми аналитиками. Они приходили к нам, проходили эту терапию, приобретали уверенность и меняли отношение к себе.

Я хотел бы поговорить с вами сегодня об уверенности в творческих способностях. Начать я собираюсь с третьего класса средней школы Окдейл в Барбертон, штат Огайо. Помню, мой лучший друг Брайан работал над проектом. Он мастерил лощадь из глины, которую наш учитель держал под раковиной. Как-то одна из девочек, которая сидела за его столом, наблюдала за тем, что он делал, наклонилась к нему и сказала: «Это ужасно. И на лощадь совершенно не похоже». Руки Брайана опустились. Он скомкал глиняную лощадь и выбросил в мусорку. Никогда больше я не видел Брайана за такими проектами. Интересно, как часто такое происходит.

Кажется, что когда я рассказываю историю Брайана в классе, многие хотят подойти ко мне после занятий и рассказать о своём подобном опыте. Как учителя ставили их на место, или как одноклассники жестоко к ним относились. В такой момент многие перестают верить в свои творческие способности. Я вижу, как такие разочарования происходят в детстве, укореняются и превращаются в уверенность к тому моменту, когда человек становится взрослым. Так что мы часто с этим встречаемся.

Когда мы работаем в мастерской, или когда нам приходится работать плечом к плечу с клиентами, в конце концов приходит момент, когда процесс теряет свою шаблонность. И, в конце концов, эти большие шишки выхватывают свои Блэкбери из кармана, говорят, что им надо сделать очень важный звонок, и устремляются к выходу. Им так неловко. Если мы проследуем за ними и спросим, что происходит, они скажут что-то вроде: «Просто я не творческий человек». Но мы-то знаем, что это неправда. Если они продолжат работать, если займутся этим, то в конце концов создадут потрясающие вещи и сами удивятся, насколько новаторскими они и их команды могут быть.

Я думал о нашем страхе критики. Мы не просто не делаем вещи, мы боимся, что нас раскритикуют. Если мы не будем говорить правильные творческие вещи, нас раскритикуют. Главный прорыв произошёл, когда я встретил психолога Альберта Бандуру. Не знаю, в курсе ли вы об Альберте Бандуре. Но если вы обратитесь к Википедии, то узнаете, что он на четвёртом месте в списке самых важных психологов в истории — то есть Фрейд, Скиннер, кто-то ещё и Бандура. Бандуре сейчас 86 и он продолжает работать в Стэнфорде. Он замечательный человек. Я встретился с ним, потому что он долгое время работал над фобиями, что меня тоже очень интересует. Он разработал способ, методологию, которая излечивала людей за очень короткий период времени. За четыре часа он излечивал от фобии огромное количество людей.

Мы говорили о змеях. Не знаю, почему мы говорили о змеях, но мы говорили о змеях и боязни змей как фобии. Это был увлекательный, очень интересный разговор. Он рассказал, что приглашал испытуемого и говорил: «Знаете, в другой комнате находится змея, и мы туда зайдём». На что, как он рассказал, большинство отвечало: «Ну уж нет, я туда не пойду, ни за что, если там змея». Но Бандура применял пошаговый метод, который был очень успешным. Он приводил людей в помещение с зеркалом Гизелла, где они наблюдали за комнатой со змеёй, и помогал им смириться с этой мыслью. Затем шаг за шагом он помогал им продвинуться, и они оказывались стоящими в открытых дверях, и смотрели в комнату. Он помогал им успокоиться. И через много-много шажков, крошечных шажков, они заходили в комнату, надевали кожаные перчатки, похожие на перчатки сварщиков, и в итоге дотрагивались до змеи. И когда они дотрагивались до змеи, всё было нормально. Они излечивались.

На самом деле, всё было намного лучше, чем нормально. Эти люди, которые на протяжении всей своей жизни боялись змей, говорили так: «Посмотрите, какая змея красивая». Они держали её на коленях. Бандура называл этот процесс «направленное овладение». Я люблю этот термин: направленное овладение. Кое-что ещё происходило. Эти люди, которые проходили терапию и дотрагивались до змеи, в итоге легче относились к другим вещам в жизни. Сильнее старались, упорнее добивались и проще относились к неудачам. Они получали новую уверенность. Бандура называет эту уверенность самоэффективностью — чувством, что ты можешь изменить мир и можешь достичь того, для чего был предназначен. Встреча с Бандурой для меня была катарсисом, потому что я осознал, что это известный учёный задокументировал и научно обосновал то, за чем мы наблюдали последние 30 лет.

Мы можем взять людей, которые боялись, что не обладали творческими способностями, и через ряд шагов, через своего рода маленькие победы, можем привести их к тому, что страх сменится дружественностью, и они поразятся себе. Этот переход невероятен. Мы встречаемся с этим в дизайнерских школах постоянно. Люди из всех сфер деятельности, они считают себя чистыми аналитиками. Они приходили к нам, проходили эту терапию, нашу терапию и приобретали уверенность и меняли отношение к себе. У них была буря эмоций по поводу того, что они ходили и считали себя творческими людьми. Я решил, что одной из вещей, которые я сделаю сегодня, будет то, что я покажу вам, как выглядит это путешествие.

Для меня это путешествие выглядит как история Дага Диетца. Даг Диетц занимается техникой. Он проектирует оборудование в сфере медицинской визуализации. Очень массивное оборудование. Он работал на Дженерал Электрик и сделал потрясающую карьеру. Но в один момент у него случился кризис. Он был в больнице и наблюдал за работой аппарата магнитно-резонансной томографии, когда увидел молодую семью. Там была маленькая девочка, и эта девочка плакала и была напугана. Даг был очень разочарован, узнав, что около 80 процентов всех пациентов педиатрического отделения в этой больнице принимали успокоительные, чтобы пройти процедуру на этом томографе. Для Дага это было большим разочарованием, так как до этого он очень гордился своей работой. Он спасал жизни с помощью этого аппарата. Но его очень огорчил страх, который вызывал этот аппарат у детей.

Примерно в это время он посещал дизайнерские курсы в Стэнфордском университете. Он изучал наши методы, дизайнерское мышление, эмпатию, итеративный прототипный дизайн. Он получал эти знания и использовал их совершенно потрясающе. Он полностью изменил процесс сканирования. И вот к чему он пришёл. Он сделал томограф аттракционом для детей. Он раскрасил стены и сам аппарат, и сама процедура проводилась специалистами, которые умели обращаться с детьми, как персонал в музеях для детей. Теперь, когда ребёнок приходит, это целое событие. Им рассказывают о звуках и движениях корабля. И когда дети приходят, им говорят: «Сейчас ты отправишься на пиратский корабль, но не шевелись, иначе пираты тебя найдут». Результат был просто потрясающим. 

Процент детей, нуждавшихся в успокоительном, снизился с 80 до 10. Больница и Дженерал Электрик тоже были счастливы. Потому что не надо было постоянно вызывать анестезиолога, появилась возможность обследовать больше детей на этом аппарате. Так что по количественным показателям результат был потрясающим. Но Даг больше переживал за качественные показатели. Он находился с одной из матерей, ожидавщей своего ребёнка после обследования. Когда девочка вышла после процедуры, она подбежала к матери и сказала: «Мам, можно мы вернёмся сюда завтра?» (Смех) Я слышал эту историю от Дага много раз, о его личном преобразовании и его прорыве в дизайне, что явилось результатом. Но никогда он не мог рассказать историю о девочке без слёз в глазах.

История Дага произошла в больнице. Я немного знаю о больницах. Пару лет назад я обнаружил шишку слева на шее, и теперь была моя очередь проходить магнитно-резонансную томографию. Это был рак. Очень нехороший вид. Мне сказали, что у меня 40 процентов выжить. Пока я сидел с другими пациентами в пижамах, все бледные и исхудавшие, ожидая моей очереди проходить лучевое облучение, я думал о многих вещах. Больше частью: «Выживу ли я?» Я много думал о том, как будет жить моя дочь без меня. Но и о многих других вещах. Я много думал о том, зачем я жил на Земле? В чём было моё призвание? Что мне следовало сделать? Мне повезло, потому что у меня было много вариантов. Мы работали в сфере здравоохранения, образования, развивали мир. Было много проектов, над которыми я мог работать. Но я принял решение и посвятил себя в какой-то момент тому, чего я хотел больше всего — помогать как можно большему количеству людей заново обрести уверенность в творческих способностях. И я собирался выжить, этого я тоже очень хотел. И я выжил, чтобы вы знали. (Смех, аплодисменты)

Я правда верю, что когда люди обретают эту уверенность — мы постоянно видим это в дизайнерской школе и в IDEO — они начинают заниматься вещами, которые действительно важны в их жизни. Мы наблюдали, как люди бросали то, чем занимались, и следовали новым направлениям. У них появлялось больше идей, и просто более интересных идей, теперь они могли выбирать из лучших идей. И они принимали лучшие решения. Знаю, на TED вы выступаете с идеями, меняющими мир. У каждого есть меняющие мир идеи. Если существует одна для меня, то вот она. Помогать этому случиться. Надеюсь, вы ко мне присоединитесь — как интеллектуальные лидеры. Было бы здорово, если бы вы не позволяли делить мир на творчество и не-творчество, словно это Богом данная вещь, и помогать людям осознать, что они творческие от рождения. И они должны дать волю своим идеям. Они должны достичь того, что Бандура называет самоэффективностью. Вы можете сделать то, для чего вы предназначены, вы может достичь уверенности в творческих способностях, и коснуться змеи. Спасибо.

(Аплодисменты)

TED Избранное